Главная / Рефераты / Рефераты по биографиям
Реферат: Осип Мандельштам
Notice: Undefined variable: ref_img in /home/area7ru/area7.ru/docs/referat.php on line 323
Осип Мандельштам XX век принес человеку неслыханные страдания, но и в этих испытаниях научил его дорожить жизнью, счастьем: начинаешь ценить то, что вырывают из рук. В этих обстоятельствах с новой силой проявилось подспудное, тайное, изначальное свойство поэзии, без которого все другие теряют силу. Свойство это – способность вызывать в душе человека представление о счастье. Так устроены стихи, такова природа стиховой речи. Анненский, Кузмин, Ахматова, Мандельштам вернули слову его предметное значение, а поэзии – вещность, красочность, объемность мира, его живое тепло. Осип Эмильевич Мандельштам – поэт, прозаик, критик, переводчик, - творческий вклад которого в развитие русской литературы требует внимательного историко-литературного анализа. Осип Мандельштам родился в 1891 году в еврейской семье. От матери Мандельштам унаследовал, наряду с предрасположенностью к сердечным заболеваниям и музыкальностью, обостренное чувство звуков русского языка. Мандельштам вспоминает: “Что хотела сказать семья? Я не знаю. Она была косноязычна от рождения - а между тем у нее было что сказать. Надо мной и над многими современниками тяготеет косноязычие рождения. Мы учились не говорить, а лепетать - и, лишь прислушиваясь к нарастающему шуму века и выбеленные пеной его гребня, мы обрели язык.”. Мандельштам, будучи евреем, избирает быть русским поэтом - не просто “русскоязычным”, а именно русским. И это решение не такое само собой разумеющееся: начало века в России - время бурного развития еврейской литературы, как на иврите и на идише, так, отчасти, и на русском языке. Выбор сделан Мандельштамом в пользу русской поэзии и “христианской культуры”. Все творчество Мандельштама можно разбить на шесть периодов: 1908 – 1911 – это «годы ученья» за границей и потом в Петербурге, стихи в традициях символизма; 1912 – 1915 - Петербург, акмеизм, «вещественные» стихи, работа над «Камнем»; 1916 – 1920 - революция и гражданская война, скитания, перерастание акмеизма, выработка индивидуальной манеры; 1921 – 1925 - промежуточный период, постепенный отход от стихотворства; 1926 – 1929 - мертвая стихотворческая пауза, переводы; 1930 – 1934 - поездка в Армению, возвращение к поэзии, «московские стихи»; 1935 – 1937 - последние, «воронежские» стихи. Первый, наиболее ранний, этап творческой эволюции Мандельштама связан с его «учебой» у символистов, с участием в акмеистическом движении. На этом этапе Мандельштам выступает в рядах писателей-акмеистов. Но как же при этом очевидна его особость в их среде! Не искавший путей к революционным кругам поэт пришел к среде, во многом для него чужой. Вероятно, он был единственным акмеистом, который так отчетливо ощущал отсутствие контактов с «миром державным». Впоследствии, в 1931 году, в стихотворении «С миром державным я был лишь ребячески связан…» Мандельштам поведал, что в годы юности он насильственно принуждал себя к «ассимиляции» в чужеродном литературном кругу, слитом с миром, который не дал Мандельштаму реальных духовных ценностей: И ни крупицей души я ему не обязан, Как я ни мучал себя по чужому подобью. В раннем стихотворении «Воздух пасмурный влажен и гулок…» прямо сказано об отчужденности, разобществленности, гнетущей многих людей в «равнодушной отчизне», - царской России: Я участвую в сумрачной жизни, Где один к одному одинок! Это осознание социального одиночества порождало у Мандельштама глубоко индивидуалистические настроения, приводило его к поискам «тихой свободы» в индивидуалистическом бытии, к иллюзорной концепции самоотграничения человека от общества: Недоволен стою и тих Я – создатель миров моих… («Истончается тонкий тлен…») Мандельштам – искренний лирик и искусный мастер - находит здесь чрезвычайно точные слова, определяющие его состояние: да, он и недоволен, но и тих, смиренен и смирен, его воображение рисует ему некий иллюзорный, сфантазированный мир покоя и примирения. Но реальный мир бередит его душу, ранит сердце, тревожит ум и чувства. И отсюда в его стихах столь широко «разлившиеся» по их строкам мотивы недовольства действительностью и собой. В этом «отрицании жизни», в этом «самоуничижении» и «самобичевании» есть у раннего Мандельштама нечто роднящее его с ранними символистами. С ранними символистами юного Осипа Мандельштама сближает и ощущение катастрофичности современного мира, выраженное в образах бездны, пропасти, обступающей его пустоты. Однако, в отличие от символистов, Мандельштам не придает этим образам никаких двусмысленных, многосмысленных, мистических значений. Он выражает мысль, чувство, настроение в «однозначащих» образах и сравнениях, в точных словах, приобретающих иной раз характер определений. Его поэтический мир – вещный, предметный, порою «кукольный». В этом нельзя не почувствовать влияния тех требований, которые в поисках «преодоления символизма» выдвинули предакмеистские и акмеистские теоретики и поэты, - требований «прекрасной ясности» (М.Кузмин), предметности деталей, вещности образов (С.Городецкий). В таких строках, как: Немного красного вина, Немного солнечного мая, - И, тоненький бисквит ломая, Тончайших пальцев белизна, - («Невыразимая печаль…») Мандельштам необычайно близок к М.Кузмину, к красочности и конкретности деталей в его стихах. Было время, - годы 1912-1916, - когда Мандельштама воспринимали как «правоверного» акмеиста. Поэт в ту пору сам содействовал такому восприятию его литературной позиции и творчества, вел себя как дисциплинированный член объединения. Но на самом деле он разделял далеко не все принципы, заявленные акмеистами в их декорациях. Весьма отчетливо можно увидеть различия между ним и таким поэтом акмеизма, каким был Н.Гумилев, сопоставив творчество обоих поэтов. Мандельштаму были чужды подчеркнутый аристократизм Гумилева, его антигуманистические идеи, холодность, бездушный рационализм ряда его произведений. Не только политически – в отношении к войне, революции – Мандельштам разошелся с Гумилевым, но и творчески. Как известно, Гумилев, претендовавший на преодоление символизма, его философии и поэтики, капитулировал перед ним, вернулся к символическому мистицизму и социальному пессимизму. Развитие Мандельштама было иным, противоположным: религиозность и мистика никогда не были ему свойственны, путь его эволюции был путем преодоления пессимистического мироотношения. Литературные источники поэзии Мандельштама коренятся в русской поэзии XIX века, у Пушкина, Батюшкова, Баратынского, Тютчева. Культ Пушкина начинается в творчестве Мандельштама уже на страницах книги «Камень». Петербургская тема у него овеяна «дыханием» пушкинского «Медного всадника»: тут и преклонение перед гением Петра, тут и образ пушкинского Евгения, резко противопоставленный «миру державному», образу предреволюционного, буржуазно-дворянского Петербурга: Летит в туман моторов вереница, Самолюбивый, скромный пешеход, Чудак Евгений, бедности стыдится, Бензин вдыхает и судьбу клянет! («Петербургские строфы») Тютчев также один из любимых русских поэтов Мандельштама, один из его учителей. В одной из своих ранних статей «Утро акмеизма» автор «Камня» прямо указывал на то, что заголовок его первой книги вызван к жизни тютчевским воздействием. «…Камень Тютчева, что, «с горы скатившись, лег в долине, сорвавшись сам собой или низвергнут рукой»- есть слово»,- написал Мандельштам. Поэт, влюбленный в отечественную историю и в родной русский язык, Осип Мандельштам, подобно своим великим учителям, был отличным знатоком и приемником ряда лучших традиций мировой литературы. Он хорошо знал и любил античную мифологию и щедро пользовался ее мотивами и образами, знал и любил поэтов античных времен – Гомера, Гесиода, Овидия, Катулла. В 1915 и в 1916 годах в поэзии Осипа Мандельштама появились отчетливые антицаристские и антивоенные мотивы. Цензура не дала поэту обнародовать стихотворение 1915 года «Дворцовая площадь», в котором она с полным основанием усмотрело вызов Зимнему дворцу, двуглавому орлу. В 1916 году поэт написал два антивоенных стихотворения, одно из которых появилось в печати только в 1918 году. Это стихотворение «Собирались эллины войною…» направленно против коварной, захватнической политики Великобритании. Другое антивоенное произведение – «Зверинец» - вышло в свет после революции, в 1917 году. Прозвучавшее в нем требование мира, выражало настроение широких народных масс, как и призыв к обузданию правительств воюющих стран. Так еще в канун революции в творчество Осипа Мандельштама вошла социальная тема, решаемая на основе общедемократических убеждений и настроений. Ненависть к «миру державному», к аристократии, к военщине сочеталась в сознании поэта с ненавистью к буржуазным правительствам ряда воюющих европейских стран и к отечественной буржуазии. Именно поэтому Мандельштам иронически отнесся к деятелям Временного правительства, к этим врагам мира, стоявшим за продолжение войны «до победного конца». Исторический опыт военных лет, воспринятый отзывчивым сердцем поэта, подготовил Мандельштама к политическому разрыву со старым миром и принятию Октября. При этом возникшее у поэта отвращение к сердечно-холодной интеллектуальной элите, к снобизму также содействовало его отходу от акмеистической группы. Литераторы из «Цеха поэтов» стали ему духовно чуждыми. Нравственно опустошенные эстеты вызывали у него раздражение и негодование. «Октябрьская революция не могла не повлиять на мою работу, так как отняла у меня «биографию», ощущение личной значимости. Я благодарен ей за то, что она раз навсегда положила конец духовной обеспеченности и существованию на культурную ренту… Чувствую себя должником революции…»,- писал Мандельштам в 1928 году. Все написанное поэтом в этих строках было сказано с полной, с предельной искренностью. Мандельштам действительно тяготился «биографией» - традициями семейной среды, которые были ему чужды. Революция помогла рубить путы, сковывающие его духовные порывы. В отказе от ощущения личной значимости было не самоуничижение, а то духовное самочувствие, которое было свойственно ряду писателей-интеллигентов (Брюсову, Блоку и др.) и выражало готовность пожертвовать личными интересами во имя общего блага. Такого рода настроения выразились на страницах второй книги поэта – сборника «Tristia», - в стихах, написанных в период революции и гражданской войны. Книга «Tristia» представляет по сравнению с книгой «Камень» принципиально новый этап эстетического развития Мандельштама. Структура его стихотворений по-прежнему архитекторична, но прообразы его «архитектуры» лежат теперь не в средневековой готике, а в древнеримском зодчестве, в эллинистическом зодчестве. Эту особенность являют и самые мотивы многих стихов, мотивы обращений к культурам античной Греции и древнего Рима, к поискам отражения эллинистических традиций в Тавриде, в Крыму. Стихотворения, вошедшие в сборник «Tristia», подчеркнуто классицистичны, иные из них даже своими размерами, своей поэтической «поступью»: «Золотистого меда струя из бутылки текла…», «Сестры – тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы…». В «Камне» человек нередко представал игрушкой рока, судьбы, «ненастоящим», жертвой всепоглощающей пустоты. В «Tristia» человек – центр вселенной, труженик, созидатель. Небольшое, восьмистрочное, стихотворение с присущей Мандельштаму точностью слов - «определений» выражает гуманистические основы его миропонимания: Пусть имена цветущих городов Ласкают слух значительностью бренной. Не город Рим живет среди веков, А место человека во вселенной. Им овладеть пытаются цари, Священники оправдывают войны, И без него презрения достойны, Как жалкий сор, дома и алтари. Этим преклонением перед человеком, верой в него, любовью к нему проникнуты и стихи о Петербурге, созданные в годы гражданской войны. Стихи эти трагичны, Петербург – Петроград – Петрополь казался Мандельштаму умирающим городом, гибнущим «в прекрасной нищете». И уже не слова – «определения», а слова – метафоры выразили на сей раз мандельштамовскую веру в человека, бессмертного, как природа: Все поют блаженных жен родные очи, Все цветут бессмертные цветы. («В Петербурге мы сойдемся снова…») Любовная тема занимает небольшое место в лирике Мандельштама. Но и она в «Tristia» существенно иная, нежели в «Камне». Если в «Камне» любимой исполнен печали, удаленности от мира, бесплотности (стихотворение «Нежнее нежного…»), то в «Tristia» он земной, плотский, и сама любовь, - хотя и мучительная, трагичная, - земная, плотская (стихотворение «Я наравне с другими…»). Осип Мандельштам прошел определенный путь развития от «Камня» до «Tristia», он принял революцию, приветствовал новую современность, но, будучи воспитан в традициях идеалистической философии истории, не постиг ее социалистического содержания и характера, и это, безусловно, стало помехой к тому, чтобы открыть страницы своих произведений новым темам и новым образам, рождаемым новой эпохой. Между тем революционная современность все более властно входила в жизнь страны и народа. Осип Мандельштам, несомненно, чувствовал, что его поэзия, искренняя и эмоциональная, нередко оказывается в стороне от современности. Все больше и больше стал он задумываться над возможностями и путями преодоления известной отчужденности его поэзии от современной жизни. Нет сомнения в том, что он серьезно думал и относительно собственного духовного роста, но этот рост тормозился пережитками общедемократических представлений и иллюзий, преодоление которых все еще не давалось поэту с должной полнотой и основательностью. Думал он и о языковой «перестройке» своей лирики, о возможностях и путях обновления языка. Стихи первой половины двадцатых годов отмечены стремлением к «опрощению» языка, к «обмирщению» слова, - по языку, образности, жанровым особенностям и поэтическому строю они существенно отличаются от стихов сборника «Tristia». Обновление языка шло у Мандельштама в различных направлениях – к предельной простоте, к поистине прекрасной ясности и к неожиданным, «небывалым», усложненным сравнениям и метафорическим конструкциям. Итак, большая простота и ясность, простота простейшего повествования, песенки, романса: Сегодня ночью, не солгу, По пояс в тающем снегу Я шел с чужого полустанка, Гляжу – изба, вошел в сенцы - Чай с солью пили чернецы, И с ними балует цыганка. Мандельштам – поэт с обостренным интересом к истории, к историческим параллелям, со стремлением мыслить широкими историческими обобщениями – пору напряженно думает о прошлом, о современности, о будущем, о связях прошедшего с грядущим, об отношении современности к минувшему и к исторической перспективе. В раздумьях о современности у Мандельштама – поэта выступает впервые столь отчетливо «сформулированная» тема острых идейных конфликтов. В стихотворении «1 января 1924» она предстает в форме сильного, драматичного конфликта. Поэт ощущает себя пленником умирающего XIX века, его «больным сыном» с твердеющим в крови «известковым слоем». Он чувствует себя потерянным в современности, вскормившей его – своего ныне «стареющего сына»: О глиняная жизнь! О умиранье века! Боюсь, лишь тот поймет тебя, В ком беспомощная улыбка человека, Который потерял себя. Однако Мандельштам не хотел сдаваться «власти преданья», подчиниться давлению прошлого. Он противопоставляет этой роковой власти, этому тяжелому давлению голос совести и верность присяге, которую он дал победившему в революции новому миру: ...
ВНИМАНИЕ!
Текст просматриваемого вами реферата (доклада, курсовой) урезан на треть (33%)!
Чтобы просматривать этот и другие рефераты полностью, авторизуйтесь на сайте:
|
|
|
Добавлено: 2011.12.03
Просмотров: 2689
|
Notice: Undefined offset: 1 in /home/area7ru/area7.ru/docs/linkmanager/links.php on line 21
При использовании материалов сайта, активная ссылка на AREA7.RU обязательная! |