Главная / Рефераты / Рефераты по филологии
Авторский материал: О лингвистических аспектах перевода
Notice: Undefined variable: ref_img in /home/area7ru/area7.ru/docs/referat.php on line 323
О лингвистических аспектах перевода Р. Якобсон Бертран Рассел как-то заметил: "Невозможно понять, что означает слово "сыр", если не обладать нелингвистическим знакомством с сыром" [1]. Однако если, следуя основному философскому положению того же Рассела, мы будем "в традиционных философских проблемах обращать особое внимание именно на их лингвистический аспект", то нам придется признать, что понять значение слова cheese (сыр) можно, лишь обладая лингвистическим знанием того значения, которое приписывается этому слову в английском лексиконе. Представитель культуры, кулинария которой не знает сыра, поймет английское слово cheese (сыр) только в том случае, если он знает, что на этом языке слово cheese обначает "продукт питания, сделанный из свернувшегося молока", при условии, что он, хотя бы чисто лингвистически, знаком с понятием "свернувшееся молоко". Мы никогда не пробовали ни амброзии, ни нектара и обладаем только лингвистическим знанием слов "амброзия", "нектар", а также слова "боги" - названия мифических потребителей этих продуктов; однако мы понимаем эти слова и знаем, в каком контексте они обычно употребляются. Значение слов "сыр", "яблоко", "нектар", "знакомство", "но", "просто" и вообще любого слова и любой фразы является несомненно лингвистическим или, если выражаться более точно и обобщенно, - семиотическим фактом. Самым простым и верным аргументом против тех, кто приписывает значение (signatum) не знаку, а самому предмету, будет то, что никто никогда не нюхал и не пробовал на вкус значение слов "сыр" или "яблоко". Не существует signatum без signum. Значение слова "сыр" невозможно вывести из нелингвистического знания вкуса чеддера или камамбера без помощи словесного обозначения. Чтобы ввести незнакомое слово, требуется некий набор лингвистических знаков. Если нам просто укажут на предмет, мы не сможем определить, является ли слово "сыр" названием именно этого конкретного предмета или же любой коробки камамбера, камамбера вообще или любого сорта сыра, или любого молочного продукта, любого продукта вообще или вообще названием коробки, назависимо от содержимого. И вообще, означает ли это слово название неизвестного нам понятия? А может быть, оно выражает намерение предложить, продать этот предмет, запрет или, может быть, проклятие? (Кстати, указательный жест действительно может выражать проклятие; в некоторых культурах, в частности в Африке, этот жест выражает угрозу.) Для нас, лингвистов и просто носителей языка, значением любого лингвистического знака является его перевод в другой знак, особенно в такой, в котором, как настойчиво подчеркивал Пирс [2], этот тонкий исследователь природы знаков, "оно более полно развернуто". Так, название "холостяк" можно преобразовать в более явно выраженное объяснение - "неженатый человек", в случае если требуется более высокая степень эксплицитности. Мы различаем три способа интерпретации вербального знака: он может быть переведен в другие знаки того же языка, на другой язык, или же в другую, невербальную систему символов. Этим трем видам перевода можно дать следующие названия: 1) Внутриязыковой перевод, или переименование - интерпретация вербальных знаков с помощью других знаков того же языка. 2) Межъязыковой перевод, или собственно перевод, - интерпретация вербальных знаков посредством какого-либо другого языка. 3) Межсемиотический перевод, или трансмутация, - интерпретация вербальных знаков посредством невербальных знаковых систем. При внутриязыковом переводе слова используется либо другое слово, более или менее синонимичное первому, либо парафраза. Однако синонимы, как правило, не обладают полной эквивалентностью, например: Every celibate is a bachelor, but not every bachelor is a celibate (Каждый давший обет безбрачия, - холостяк, но не каждый холостяк - это человек, давший обет безбрачия). Слово или фразеологический оборот (иначе говоря: единицу кода более высокого уровня) можно полностью интерпретировать только через эквивалентную комбинацию кодовых единиц, то есть через сообщение, относящееся к этой единице. Every bachelor is an unmarried man, and every unmarried man is a bachelor (Каждый холостяк - это неженатый человек, и каждый неженатый - холостяк) или: Every celibate is bound not to marry, and everyone who is bound not to marry is a celibate (Каждый, кто дает обет безбрачия, обязуется не жениться, и каждый, кто обязуется не жениться, есть человек, давший обет безбрачия). Точно так же на уровне межъязыкового перевода обычно нет полной эквивалентности между единицами кода, но сообщения, в которых они используются, могут служить адекватными интерпретациями иностранных кодовых единиц или целых сообщений. Английское слово cheese не полностью соответствует своему обычному гетерониму "сыр", потому что его разновидность - cottage cheese (творог) на русском языке не обозначает "сыр". По-русски можно сказать: "Принеси сыру и творогу" - Bring cheese and [sic!] cottage cheese. На литературном русском языке продукт, сделанный из спрессованного, свернувшегося молока называется "сыром" только тогда, когда для его производства используется особый фермент. Однако чаще всего при переводе с одного языка на другой происходит не подстановка одних кодовых единиц вместо других, а замена одного целого сообщения другим. Такой перевод представляет собой косвенную речь; переводчик перекодирует и передает сообщение, полученное им из какого-то источника. Таким образом, в переводе участвуют два эквивалентных сообщения, в двух различных кодах. Эквивалентность при существовании различия - это кардинальная проблема языка и центральная проблема лингвистики. Как и любой получатель вербального сообщения, лингвист является его интерпретатором. Наука о языке не может интерпретировать ни одного лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или в знаки другой системы. Любое сравнение двух языков предполагает рассмотрение их взаимной переводимости. Широко распространенная практика межъязыковой коммуникации, в частности переводческая деятельность, должна постоянно находиться под пристальным наблюдением лингвистической науки. Трудно переоценить, насколько велика насущная необходимость, а также какова теоретическая и практическая ценность двуязычных словарей, которые давали бы тщательно выполненные сравнительные дефиниции всех соответствующих единиц в отношении их значения и сферы употребления. Точно так же необходимы двуязычные грамматики, в которых указывалось бы, что объединяет и что различает эту пару языков в выборе и разграничении грамматических категорий. И в практике, и в теории перевода предостаточно запутанных проблем, и время от времени делаются попытки разрубить Гордиев узел, провозглашая догму непереводимости. "Господин обыватель, доморощенный логик", так живо нарисованный Б. Л. Уорфом, по-видимому, должен был прийти к следующему выводу: "Факты по-разному выглядят в глазах носителей разных языков, которые дают им различное языковое выражение" [3]. В России, в первые годы после революции, некоторые фанатичные фантазеры выступали в советской прессе с предложениями в корне пересмотреть традиционный язык, в частности, искоренить такие вводящие в заблуждение слова, как "восход солнца" и "заход солнца". Однако мы до сих пор употребляем эти реликты птолемеевского взгляда на мир, не отрицая при этом учения Коперника, и нам легко перейти от обычных разговоров о восходе и заходе солнца к идее вращения земли, просто потому, что любой знак легко перевести в другой, такой, который мы находим более точным и более развернутым. Способность говорить на каком-то языке подразумевает способность говорить об этом языке. Такая "металингвистическая" процедура позволяет пересматривать и заново описывать используемую языком лексику. Взаимодополнительность этих уровней - языка-объекта и метаязыка - впервые отметил Нильс Бор: все хорошо описанные экспериментальные факты выражаются посредством обычного языка, "в котором практическое употребление каждого слова находится в комплементарном отношении к попыткам дать ему точную дефиницию" [4]. Весь познавательный опыт и его классификацию можно выразить на любом существующем языке. Там, где отсутствует понятие или слово, можно разнообразить и обогащать терминологию путем слов-заимствований, калек, неологизмов, семантических сдвигов и, наконец, с помощью парафраз. Так, в недавно созданном литературном языке чукчей, живущих в Северо-Восточной Сибири, "винт" передается как "вращающийся гвоздь", "сталь" - "твердое железо", "жесть" - "тонкое железо", "мел" - "пищущее мыло", "часы" - "стучащее сердце". Даже кажущиеся противоречивыми парафразы типа electrical horse-street car (электрическая конка, первоначальное русское название трамвая) или flying steamship (летающий пароход) - jena paragot (корякское название самолета) означают просто электрический аналог конки, летающий аналог парохода и не мешают коммуникации, точно так же, как не возникает никаких препятствий и неудобств при восприятии двойного оксюморона - cold beef-and-pork hot dog - "бутерброт с холодной сосиской" (букв.: "холодная горячая собака из говядины со свининой"). Отсутствие в языке перевода какого-либо грамматического явления отнюдь не означает невозможности точной передачи всей понятийной информации, содержащейся в оригинале. Наряду с традиционными союзами and (и) и or (или) сейчас стал еще употребляться новый союз and/or (и/или), применение которого несколько лет назад обсуждалось в остроумной книге "Федеральная проза. - Как пишут в Вашингтоне и/или для него" [5]. В одном из самодийских наречий [6] из этих трех союзов встречается только последний. Несмотря на эти различия в инвентаре союзов, все три вида сообщений (отмеченных в языке государственных чиновников) можно точно воспроизвести как на традиционном английском языке, так и на самодийском наречии. Американский вариант: 1. John and Peter (Джон и Питер) 2. John or Peter (Джон или Питер) 3. John and/or Peter will come (Придет либо Джон, либо Питер, либо оба). На традиционном английском это будет выглядеть так: 3. John and Peter or one of them will come (Придут Джон и Питер, или один из них). 1. John and/or Peter both will come (Джон и Питер (или один из них) придут оба). 2. John and/or Peter, one of them will come (Придут Джон и Питер, один из них). Если в данном языке отсутствует какая-либо грамматическая категория, ее значение может быть передано на этот язык лексическим путем. Форма двойственного числа, как, например, старорусское "брата" переводится с помощью числительного: two brothers (два брата). Труднее точно следовать оригиналу, когда мы переводим на язык, в котором есть грамматическая категория, отсутствующая в языке оригинала. Когда мы переводим английское предложение she has brothers на язык, в котором различаются формы двойственного и множественного числа, мы вынуждены либо самостоятельно делать выбор между двумя утверждениями "у нее два брата" и "у нее больше двух братьев", или предоставить решение слушателю и сказать: "у нее или два брата, или больше". Точно так же, переводя на английский с языка, в котором отсутствует грамматическая категория числа, необходимо выбрать один из двух возможных вариантов: brother (брат) или brothers (братья), или поставить получателя этого сообщения в ситуацию выбора: She has either one or more than one brother (У нее есть или один брат, или больше чем один). По точному замечанию Боаса, грамматическая структура (pattern) языка (в противоположность лексическому фонду) определяет те аспекты опыта, которые обязательно выражаются в данном языке: "Мы обязаны сделать выбор, и нам приходится выбирать тот или иной аспект" [7]. Чтобы точно перевести английскую фразу I hired a worker на русский язык, необходима дополнительная информация - завершено или не завершено действие, женского или мужского пола был worker, потому что переводчику необходимо делать выбор между глаголами совершенного и несовершенного вида ("нанял" или "нанимал"), а также между существительными мужского и женского рода ("работника" или "работницу"). Если спросить англичанина, произнесшего эту фразу, какого пола работник был нанят, вопрос может показаться не относящимся к делу, или даже нескромным, тогда как в русском варианте фразы ответ на этот вопрос обязателен. С другой стороны, каков бы ни был при переводе выбор русских грамматических форм, русский перевод этой фразы не дает ответа, нанят ли этот работник до сих пор или нет (перфектное и простое время), был ли этот работник (работница) какой-то определеный или неизвестный (определенный или неопределенный артикль). Поскольку информация, которой требуют английская и русская грамматические структуры, неодинакова, мы имеем два совершенно разных набора ситуаций с возможностью того или иного выбора; поэтому цепочка переводов одного и того же изолированного предложения с английского языка на русский и обратно может привести к полному искажению исходного смысла. Швейцарский лингвист С. Карцевский как-то сравнил такую постепенную потерю с процессом циркулярного обмена валюты по неблагоприятному курсу. Но очевидно, что чем полнее комплекс сообщения, тем меньше потеря информации. Языки различаются между собой главным образом в том, что в них не может не быть выражено, а не в том, что в них может быть выражено. С каждым глаголом данного языка обязательно связан целый ряд вопросов, требующих утвердительного или отрицательного ответа, как например: было ли описываемое действие связано с намерением е...
ВНИМАНИЕ!
Текст просматриваемого вами реферата (доклада, курсовой) урезан на треть (33%)!
Чтобы просматривать этот и другие рефераты полностью, авторизуйтесь на сайте:
|
|
|
Добавлено: 2010.10.21
Просмотров: 1151
|
Notice: Undefined offset: 1 in /home/area7ru/area7.ru/docs/linkmanager/links.php on line 21
При использовании материалов сайта, активная ссылка на AREA7.RU обязательная! |