Главная / Методические материалы / Преподавание литературы
Лермонтовские параллели при изучении произведений Л.Н. Толстого в школе
Автор(ы): Жанеева Талшин Бальжановна, учитель русского языка и литературы
Notice: Undefined variable: content in /home/area7ru/area7.ru/docs/metodic-material.php on line 278
Школьная программа не дает возможности полностью проследить, как взаимосвязано творчество писателей и поэтов. А ведь это особенно важно для учащихся, факультативные занятия позволяют восполнить этот пробел, в частности рассмотреть вопрос о связи творчества Л. Н. Толстого и М. Ю. Лермонтова. Жили поэты- писатели в разные исторические эпохи, у каждого свой голос.
Во вступительном слове на первом занятии учитель говорит о том, что дает основание для сравнения творчества Лермонтова и Толстого.
Особое значение при изучении вопросов теории литературы имеет прием сравнения. Собственно, ни одно теоретико-литературное понятие не может быть установлено и осознано без сопоставления, без сравнения по сходству и различию.
К сожалению, в программно-методический материал не входят изучение стихотворений Лермонтова “Валерик”, “Завещание” и повесть Толстого “Хаджи-Мурат”. Знакомство с этими произведениями можно рекомендовать во время внеклассных занятий, в работе литературных кружков.
Факультативные занятия призваны обогащать знания учащихся, их литературно-эстетические вкусы, умения и навыки работы в области литературы.
Они, как и основные занятия, должны иметь четкую воспитательную направленность, как в отборе материала, так и в методике работы.
Учитель кратко расскажет учащимся о творчестве писателей. Это выступление можно поручить и сильному ученику, который подготовит его под руководством учителя. Здесь следует отметить, что детство и молодость Толстого в некоторых своих чертах типологически совпадает во многом с жизнью рано погибшего Лермонтова. В какой-то мере Толстой как бы повторил в юные годы жизненный путь Лермонтова.
Конечно, Тарханы были беднее и во многом уступали Ясной Поляне, но детство Толстого прошло, как и у Лермонтова, вдали от столиц, в патриархальной дворянской усадьбе, в повседневном общении с дворовыми и крепостными крестьянами, среди русской природы. Оба рано потеряли своих матерей. Толстой в девятилетнем возрасте остался без отца, и его воспитанием занималась дальняя родственница Т. А. Ергольская. Рано осиротевший Лермонтов воспитывался и рос на попечении бабушки Е. А. Арсеньевой.
Оба писателя воспитывались домашними учителями и гувернерами, обучались иностранным языкам, уже с отроческих лет были знакомы с историей и литературой.
Музыка, музицирование, общение с музыкантами проходят через всю жизнь Лермонтова и Толстого. Толстой играл на фортепиано, Лермонтов на скрипке – оба любили и понимали музыку. Музыкальные темы вошли в их творчество.
Л. Н. Толстой был моложе Лермонтова на 14 лет. Толстой не успел встретиться с Лермонтовым, но был знаком и встречался со многими его сверстниками, дожившими до глубокой старости. В течении долгой жизни великий писатель возвращается к размышлениям о своем вечно юном предшественнике и о значении для русской литературы его наследия.
Задача рассказа – выбрать из многочисленных фактов жизни те, которые доступны и интересны для учащихся.
На отдельных стендах можно выставить портреты Толстого и Лермонтова, виды Ясной Поляны и Тархан, снимки домов-усадеб где выросли писатели и мест связанных с их жизнью в детстве.
Особое место и значение в жизни и творчестве обоих имел Кавказ.
Совпало даже пребывание на Кавказе, через 11 лет после Лермонтова Л. Н. Толстой оказался в тех же местах и очутился в тех же условиях кавказской военной жизни, что и Лермонтов.
Маршрут молодого Толстого в несколько другом порядке прошел через многие “лермонтовские места”: Кизляр, берега Терека, Пятигорск и его окрестности, поездка по военно-грузинской дороге в Грузию, в Тифлис и возвращение на Северный Кавказ по той же дороге.
Эти места можно показать учащимся по карте, заранее вывешенной на стенде (доске).
В чем-то следуя традициям натуральной школы, молодой Толстой шел от более ранних творческих открытий автора “Бородина” и стихотворного письма с описанием Валерикского боя 11 июля 1840 года.
“Трудно допустить, что Толстой не знал этого близкого по духу стихотворения, хотя удивительная текстуальность близость “Набега” к “Валерику” может быть объяснена и типологическим родством философских взглядов Толстого, и общностью кавказских военных впечатлений”.[1]
В стихотворении “Завещание” образ умирающего, который обращается с завещанием к своему боевому другу, предшествует типичным толстовским героям, простым русским людям, солдатам и офицерам, делающим свое дело без какой-либо романтической приподнятости и показного удальства.
В творчестве Толстого первым по времени создания таким персонажем является образ капитана Хлопова, истинного героя рассказа “Набег”. Этот спокойный неторопливый человек, многие годы которого прошли на Кавказе, особенно близок герою лермонтовского “Завещания”, а его жизненный путь во многом совпадает с жизнью героя “Кавказца”. Этот русский национальный характер предстанет затем в “Севастопольских рассказах” и в “Войне и мире”, особенно в описании боевого подвига капитана Тушина и многих других беззаветно храбрых и скромных людей.
В “Набеге” предсмертный монолог лермонтовского героя “Завещания” получает сюжетное развитие, приобретает свойственные прозаическому повествованию детали, характерные подробности.
В рассказе Толстого “Набег” автор встречается с Хлоповым в походе. Толстой как бы возвращается к прошлому лермонтовского героя. Хлопов также оторван службой на Кавказе от родных, от родного края. Но если Хлопову будет суждено отдать жизнь в одном из очередных боев, он также сможет сказать своему другу горькие и правдивые слова:
А если спросит кто-нибудь …
Ну, кто бы не спросил
Скажи им, что на вылет в грудь
Я пулей ранен был…
Что умер честно за царя,
Что плохи наши лекаря
И что родному краю
Поклон я посылаю.
……………………….
Что полк в поход послали
И чтоб меня не ждали.
У Хлопова еще жива мать, Мария Ивановна. Примечательны и очень близки к лермонтовскому “Завещанию” слова Марии Ивановны: “Вот уж 18 лет, как заступница и угодники святые милуют его: ни разу ранен не был, а уж в каких кажется сражениях не был!... Как мне Михайло, что с ним был, порассказал, так, верите ли, волос дыбом становится. Ведь я что и знаю про него, так только от чужих: он мне, мой голубчик, ничего про свои походы не пишет – меня напугать боится” (читает ученик).
И тут следует немногословное замечание рассказчика: “Уже на Кавказе я узнал, и то не от капитана, что он был четыре раза тяжело ранен и, само собою разумеется, как о ранах, так и о походах ничего не писал своей матери”. (Т. III; С. 98)
Конечно, у Толстого и Лермонтова был один источник – правда боевой жизни. И все же это сходство мотивов, образов больше всего сближает Толстого именно с Лермонтовым.
… Еще тема: что такое истинная храбрость, что характерно для русской храбрости, как должен человек вести себя в опасности, в бою. Эта главная мысль рассказа, и она теснейшим образом связана с личностью, с жизненной позицией Хлопова.
Вопрос о храбрости занимал и Лермонтова. Его “Герой времени” Печорин записал 11 мая, в самом начале своего “Журнала” (“Княжна Мери”): “Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видал в деле; он махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что-то не русская храбрость” [2]. В “Набеге” разрабатывается эта тема, и автор приходит к выводу, что разная бывает храбрость и, в частности, задумывается о русской храбрости, которая лучше всего выражена в поведении капитана Хлопова. Его представления о храбрости совпадают не только с Платоном, но и ее народным пониманием.
Внимание Толстого к личности и судьбе русского солдата в кавказских рассказах, а затем в “Севастопольских рассказах”, в эпопее “Война и мир” в литературе середины XIX века – явление исключительное. Тема русского солдата так глубоко и правдиво разрабатывалась только Толстым и Лермонтовым, которого некоторые недоброжелательные сослуживцы упрекали за близость к солдатам. Никто до Лермонтова не описал солдат, плачущих над умирающим любимым командиром. В “Валерике” есть такое описание:
На берегу под тенью дуба,
Пройдя завалов первый ряд,
Стоял кружок … Один солдат
Был на коленях; мрачно, грубо
Казалось выраженье лиц,
Но слезы капали с ресниц,
Покрытых пылью … на шинели,
Спиною к дереву, лежал
Их капитан. Он умирал;
В груди его едва чернели
Две ранки; кровь его чуть-чуть
Сочилась. Но высоко грудь
И трудно подымалась.
Отказываясь от романтических традиций в изображении картины боя с потоками дымящейся крови, с ее реальным лицом, жестокостью, бесчеловечностью, Толстой и Лермонтов овладевали неведомыми до них характерными деталями, раскрывающими состояние отдельного человека в бою, но и проникали в сущность человеческих отношений, постигая трагические противоречия в жизни.
Следует отметить и существенное отличие “Набега” от “Валерика”. Гармоническое начало, господствующее в природе, оказывается более устойчивым и властным, чем, социальные бедствия, порожденные несовершенством человеческого общественного бытия. Эти бедствия, в том числе и война, переходящи, и жизнь торжествует. Заключительная 12 глава “Набега” заканчивается мажорным, жизнеутверждающим итогом.
Мудрость “Валерика”, проникнутая “грустью тайной и сердечной”, сулит мятежному поэту в безмолвии горных вершин “таинственный разговор” с далекой любимой женщиной.
Участие в Кавказской войне, затем в героической обороне Севастополя дало возможность Толстому сделать глубокий и обоснованный вывод о “духе русского солдата”.
Черты характера настоящего русского воина получают дальнейшее развитие в “Севастопольских рассказах” и в “Войне и мире”. Они, эти черты, органически присущи и народному полководцу М. И. Кутузову, противопоставленному в эпопее Толстого эгоцентрическому образу Наполеона.
Толстой последовательно и безоговорочно относился к Наполеону отрицательно. Для него Наполеон – “ничтожнейшее орудие истории”, поскольку нет истинного величия там, “где нет простоты, добра и правды”.
Отношение Лермонтова к личности и судьбе Наполеона – более противоречиво. В годы юности он воспринимал Наполеона как поработителя Европы (“Бородино”). В “Двух великанах” речь идет о дерзости Наполеона и его поражении. В стихотворении “Святая Елена” вызывает сочувственные отклики поэта.
Проблема Наполеона имеет прямое отношение к философии истории, к проблематике “Войны и мира” и требует особого рассмотрения в специальной работе.
Лев Толстой не ограничивался опытом, полученным на Кавказе, он шел к философским обобщениям в “Войне и мире”.
И. Л. Андронников писал: “Толстой намеренно следовал в изображении военных сцен и, в частности, Бородинского сражения методу Лермонтова” [3].
Работая над “Войной и миром” Лев Толстой лучше всех в ту пору мог оценить и точность лермонтовских описаний, и всю глубину понимания хода Бородинского сражения, и верность в передаче народного характера Отечественной войны. И даже вольно или не вольно, перефразировал в своем описании строки лермонтовского “Бородина”: “Кто кивер чистил свой избитый, кто штык точил, ворча сердито…” “Кто, сняв кивер, - читаем мы у Толстого, - старательно распускал и опять собирал сборки, кто сухою глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык”. Дело здесь не только в упоминании кивера и штыка, но и в конструкции фразы: “Кто – кто”. Однако, гораздо существеннее общность понимания событий Отечественной войны Лермонтовым и Толстым, раскрытие этими авторами всенародного характера сопротивления вторгшимся в Россию полчищам Наполеона, изображение событий с точки зрения, конкретных участников войны.
Конечно, грандиозные масштабы эпопеи Льва Толстого несоизмеримы с масштабами лирики Лермонтова, но и жизненная литературная позиция того и другого писателя, во многом родственная, определяет эти отдельные текстуальные совпадения.
Некоторая общность мировоззрения Лермонтова и молодого Толстого, повышенный интерес в их творчестве к глубокому анализу внутреннего мира, к душевной и интеллектуальной жизни действующих лиц, успевшие раскрыться в творчестве Лермонтова, получили у Толстого дальнейшее развитие.
“Чем моложе был Л. Толстой, тем хронологически и психологически он был ближе к М. Лермонтову, тем связь их была значительнее. Толстой формировался медленнее, чем Лермонтов. К 26 годам, к тому времени, когда была оборвана жизнь поэта, он был зрелее Толстого в таком возрасте; у Толстого впереди оставалось еще много времени, чтобы в полной силе раскрылись гигантские возможности его гения. Восхождение на вершину он совершал медленнее, спокойнее.
Лермонтову не было суждено дожить до такого спокойного и широкого течения реки жизни, так, и не встретился он с Толстым в Ясной Поляне, а ведь такая встреча вполне была возможной.” [4]
Произведения Лермонтова и Толстого наталкивают учащихся на размышления о ряде идеологических и нравственных проблем, об отношении к войне и о поведении человека на войне, о трудности, о геройстве и подвиге, о природе храбрости. Изучение личностей писателей также имеет и познавательное и нравственное значение. Отсюда встает задача раскрыть отношение писателей к войне и особенности ее изображения. Эта задача будет служить учащимся новым ориентиром для проникновения в мир писателей.
Таким образом, на этих занятиях будут поставлены важные для идейного и одновременно эстетического воспитания молодежи вопросы.
На занятии кроме выставки портретов писателей и домов-усадеб могут быть представлены следующие материалы, расположенные на стендах:
- репродукции с художественных картин или рисунков, которые являются или непосредственными иллюстрациями к произведениям писателей, или таким материалом, который можно использовать для наглядного знакомства с жизнью, отраженной в произведениях Толстого и Лермонтова (Например: “Эпизод сражения при Валерике” рисунок М.Ю.Лермонтова, “Дело под Валериком 11 июля 1840 года” литография 19 века, “Вид пятигорского бульвара” рисунок М.Ю.Лермонтова из Чеченского альбома. 1840 год и др.).
- фотографии сцен из спектаклей, также фотографии кадров кинокартин
- лучшие сочинения учащихся по Толстому и Лермонтову.
Можно оживить исполнением музыкальных и вокальных произведений, любимых Толстым и Лермонтовым:
- сонаты Гайдна, Моцарта Вебера.
- сонаты Бетховена: 8-я Патетическая, 14-я Лунная.
- “Песни без слов” Мендельсона и др.
- пьесы для скрипки Баха, Шопена, Брамса.
Из вокальных произведений – русские народные песни, романсы.
* * *
В связи с тем, что школьная программа не предусматривает изучение повести Толстого “Хаджи-Мурат”, уроки внеклассного чтения параллельные с изучением кавказских рассказов позволят более подробно ознакомиться с творчеством “позднего” Толстого, тем более что в наше время тема войны в Чечне весьма актуальна. Становится все понятней, что та самая многолетняя кавказская война XIX века, лишь част...
ВНИМАНИЕ!
Текст просматриваемого вами методического материала урезан на треть (33%)!
Чтобы просматривать этот и другие тексты полностью, авторизуйтесь на сайте:
|
|
Добавлено: 2012.12.17 | Просмотров: 1891
При использовании материалов сайта, активная ссылка на AREA7.RU обязательна!
|
