Литературная гостиная Мы жили тогда на планете другой…

• формирование представления о масштабах русской эмиграции, выявление корней и сути трагедии людей;
• воспитание патриотизма;
• развитие навыков выразительного чтения, коллективного творчества.

• аудио - и грамзаписи,
• видеоряд с видами России, Москвы,
• портреты поэтов-эмигрантов,
• подборка книг,
• а также керосиновая лампа,
• свечи для театрализации.

Над розовым морем вставала луна,
Во льду зеленела бутылка вину,
И томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.

Послушай… О, как это было давно
Такое же море и то же вино.
Мне кажется, будто и музыка та же…
Послушай, послушай, - мне кажется даже…

Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой.
Мы жили тогда на планете другой,
И слишком устали, и слишком мы стары
Для этого вальса и этой гитары.

Мы жили тогда на планете другой,
Нам звезды другие светили,
Года проносились, как “сон золотой”,
А мы все о чем-то грустили.

Хоть жизнь беспредельна была хороша,
Нам горя и муки хотелось.
“Разбитое сердце”, “больная душа” -
И прочая всякая ересь.

Мы помним теперь, оглянувшись назад,
Как было приятно когда-то
Средь бархата ложи, грызя шоколад,
Оплакивать смерть Травиаты.

Лить слезы над книгой, в театре, в кино.
И даже не знать – чего ради,
И грустный романс “Отцвели уж давно”
Записывать в общей тетради.

Ты потерял свою Россию.
Противопоставил ли стихию
Добра стихии мрачной зла?
Нет? Так умолкни: увела
Тебя судьба не без причины
В края неласковой чужбины.
Что толку охать и тужить –
Россию надо заслужить

Бормотанье ночного ветра
В мое окно:
Неужели не все равно,
Где ты ляжешь горсточкой пепла?
Не кори меня, жесткий ветер,
Что хожу по твоей земле,

А черемуха мне милей
Всех пальм на свете.
Улетела Жар-птица прочь,
И не поймать ее…
Эмигрантка? Нет, просто дочь,
Разлученная с матерью.

Изнеженное поколение
Вдраздробь, врасплох, в недобрый час
Постигло кораблекрушенье,
И в чашу бурь швырнуло нас.

И вот событий тяжких сила
Нас подхватила, понесла,
Без звезд, без смысла, без ветрила,
Без капитана, без весла.

Наш плот и тонет и не тонет.
Им потешаясь, демон вод
То в бездну черную уронит,
То вверх, взметнувши, вознесет.

То накренит над пропастями
Почти отвесною стеной,
И кажется, что гибнет с нами,
С орбиты сброшен, шар земной.

И нас, покинутых судьбою,
На погибающем плоту
Уносит гулкою волною
Поодиночке в пустоту.

Мне снилась русская зима,
Сугробы снега в переулках.
Полозьев хруст морозно-гулкий,
Москва, укутанная в снег.
И я иду и вспоминаю
Былые зимы, былые дни.

А хлопья снега завевают мои шаги…
Вот Кремль! Вот башни вековые,
Часовни Иверской уж нет,
Но золотом развалины сияют.
Вся в золотом снегу
Иду и вижу:

Косматая клячонка, сани.
Ванька в шапке меховой
Кнутом мне машет:
“Барыня! А, барыня!
Садись! Куда везти велишь?”
Куда? Пока – в Париж!

О России петь – что стремиться в храм.
По лесным горам, полевым коврам…
О России петь – что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать…
О России петь – что тоску забыть,
Что любовь любить, что бессметным быть.

В чужой стране, в чужом и старом доме
На стене повешен ее портрет,
Ее, умершей, как нищенка, на соломе,
В муках, которым имени нет.
Но здесь на портрете она вся, как прежде,
Она богата, она молода,
Она в своей пышной зеленой одежде,
В какой рисовали ее всегда.
На лик твой смотря, как на икону…
“Да святится имя твое, убиенная Русь!”
Одежду твою рукой тихо трону
И этой рукою перекрещусь.

Люблю очень. Россию надо любить.
Без нашей эмигрантской любви
России – крышка.
Там ее никто не любит.
Я родился в Москве. Я дыма
Над польской кровлей не видал,
И ладанки с земли родимой
Мне мой отец не завещал.
России – пасынок, а Польше –
Не знаю сам, кто Польше я.
Но: восемь томиков, не больше, -
И в них вся родина моя.
Вам – под ярмо ль поставить выю
Иль жить в изгнании, в тоске.
А я с собой свою Россию
В дорожном уношу мешке

Во мне конец, во мне начало.
Мной совершенное так мало!
Но все ж я прочное звено:
Мне это счастие дано.
В России новой; но великой
Поставят идол мне двуликий
На перекрестке двух дорог,
Где время, ветер и песок.